Если надо что-то найти – это к маме – она найдет. Недорогую турбазу, бесплатную работу, приключения на наши головы… Вот и лагерь археологов недалеко от дома нашелся. В Рязанской области, в Спас-Клепиковском районе. Мещера. Шагара. По сравнению с другими предложениями поучаствовать в раскопках, это было самое приемлемое: доступные расстояния, хорошие отзывы и – самое главное – подростковая компания…
Встретивший нас «подросток» был изрядно бородат. Остальные, впрочем, тоже явно не вчера вышли из подросткового возраста. Оказалось, детская смена закончилась ровно за два часа до нашего приезда.
Найти – легко, решиться – трудно. Из пяти мальчишек, коим была предложена романтика лесных озер вкупе с лопатой в яме, пятеро почти согласились. Двоих мамы не пустили, двоих – папы под давлением мам оставили дома, пятого внезапно сразила ветрянка. Вместо обещанных мальчиков на раскопки приехали три девушки (про лопаты, видимо, не очень хорошо услышали).
Надо признаться, мы не то, чтобы плохо услышали, мы вообще не представляли, куда едем. Леркины родители боялись, что мы найдем гранату времен второй мировой и подорвемся. Мама грезила русским средневековьем. Я в принципе не хотела дружить с лопатой и перебирала в уме возможные отмазки. Машка улыбалась и послушно ждала суровых испытаний.
Испытание первое. Быт.
Походный быт для горожанина – явление пугающее. Кривая палатка с несоответствием веревок и колышков сущий пустяк по сравнению с водой невнятной окраски, отсутствием привычного душа и вообще привычных условий. Отхожее место, обычно самое компактное в доме, здесь предполагало размах три на три метра с видом на звезды. К этому тоже надо привыкнуть.
Постепенно выяснилось, что здесь есть все. И душ, и холодильник, и генератор, и кино на ноутбуке. До желанных признаков цивилизации (чипсов с сухарями) – пара километров. И можно прекрасно обходиться без ограничивающих нас привязанностей к удобствам. Но к этому выводу каждый должен прийти сам, прожив хотя бы неделю в согласии с собой и природой.
Испытание второе. Круги общения.
Итак, подростков в лагере не оказалось. То есть они все-таки были, но не всегда – дети участников экспедиции жили здесь своей жизнью, мало похожей на упорядоченный распорядок детского лагеря. Нашим ближайшим окружением стали студенты. Они когда-то были здесь детьми, прикипели к экспедиции и не смогли с ней расстаться. Теперь приезжают встретиться друг с другом. Живут отдельным лагерем, «на задворках», потому как славятся безудержным весельем, мешающим отдыхать «теткам». «Тетки» – сотрудницы ГИМа. Высшая каста. После тридцати лет экспедиции вряд ли они чему-то удивлялись. Просто скрупулезно выполняли свою работу, привнося научную обоснованность всем телодвижениям на Шагаре. Отцы – основатели – еще одна каста, название говорит само за себя. Эти были везде, со всеми, всегда. Бодрили, мирили, упорядочивали, пахали.
Нас не оставляли в одиночестве. Внимание было мягким, ненавязчивым. Тихонько перед выходом на раскоп нам советовали надеть косынки – потом мы понимали, зачем. Негромко позвали в плавание на байдарках по смежным озерам, а в плавании после пары часов работы веслами предложили чай и сухари (мы по неопытности не догадались взять перекус с собой, а оголодали изрядно на свежем-то воздухе). Когда назрели вопросы, сама собой возникла лекция о древностях и артефактах. В нашем распоряжении были сборники экспедиционного фольклора – чтобы проникнуться атмосферой и начать понимать нюансы.
Нас опекали так аккуратно, что ни разу не возникло ощущения заорганизованности, назойливости, излишней суеты.
Сложности возникли между собой, когда схлынула первая эйфория от большого приключения, и пришло осознание замкнутости пространства палатки. Экспрессивной Лерке нужен был выход эмоций. Машка улыбалась.
Испытание третье. Работа.
На первый неискушенный взгляд показалось, что здесь люди расслабляются. Приехали отдохнуть на природе, вдали от цивилизации. Кто-то бесцельно бродит, кто-то что-то рисует, непонятно кто готовит, неизвестно откуда берется вода… Спустя время до нас дошло, что в лагере есть комендант, он и организует быт: будит всех, назначает дежурных по воде, дежурных поваров, следит за приездом-отъездом гостей и палатками, за отправлением на раскоп питьевой воды, помпы, перекуса, за наполнением душевой бочки водой, за вывоз мусора. Когда пришла наша очередь готовить, мы растерялись. Тысяча вопросов повисла: как справиться с газовым баллоном, где и сколько взять продуктов, чтобы на всех хватило, а сколько нас всех??? И, господи, как вымыть эту гору посуды?
Не то чтобы руководители поверили в наши мускулы, но однажды нам таки дали работу на раскопе. Лопату не дали, пожалели. Вручили совочки и посадили на отвал, перебирать землю в поисках интересных объектов. Объекты попадались неинтересные, но брать их надо. Сплошь осколки кремния и керамики (на самом деле, они-то и были главным объектом изучения). Сидишь, скорчившись, на солнцепеке, ковыряешься в земле, не успевая перебрать то, что резво выбрасывают из раскопа крепкие студенты. Жарко. Хорошо, что Машка улыбается.
Дальше на раскопе справлялись без нас. А мы были назначены на ответственную работу в камеральный отдел. То есть снова в позе креветки, на солнечной поляне. Теперь нашей задачей было перемывание косточек и чистка зубов. С раскопа приносили мешки с находками, мы вытряхивали их в тазики и промывали осколки керамики, кремния, кости. Иногда промывали только для того, чтобы посчитав, выкинуть. Определили культуру керамики, записали пласт, в котором осколок найден, оценили значимость и … выбросили. Оставляли кремний со следами обработки. Особо крупные керамические черепки. Отдельно собирали кости – чаще всего кости животных, съеденных нашими очень далекими родственниками. Работать стало гораздо интереснее, когда нас просветили, чем отличается верхневолжская керамика от энеолетической, а уж ямочно-гребенчатую (дырчато-пупырчатую) культуру мы узнавали издалека.
Прочищая щеткой находки, мы фантазировали, что бы это могло быть. Чьи это зубы? Зачем дырочка в этой кости? На что похож узор на этом черепке? С этой находкой я носилась по лагерю, решив, что это древняя бусина. Оказалось – рыбий позвонок.
К моему удовольствию, в экспедиции ценится умение рисовать. Глазомер, уверенная рука, четкие линии – то, что нужно для отрисовки артефактов. Те самые отборные экземпляры, прежде чем упаковаться и отправиться в запасники музея, должны быть тщательно отрисованы. Тушью. Игнорируя фотографические возможности гаджетов. Потому что на фотографии сложно увидеть важные для археологов линии обработки камня (ретушь), направления сколов. Теперь моя рабочая позиция была удобной – на стуле и за столом. Казалось, что труднее работы нет, но мне рассказали одну хитрость, с помощью которой можно зарисовать артефакт за полминуты. Не все, конечно, получилось с первого раза (а сколько листов было просто заляпано тушью), но это было страшно интересно. Ведь через мои руки проходило только то, что поедет в музей!!! Поэтому работа должна смоответствовать гос. стандартам. Я чувствовала себя первоклассницей на уроке чистописания. Неправильно написана буква – два!
Событие.
Однажды с раскопа примчались взбудораженные гонцы – «жмуры пошли»! Переводим на понятный язык – обнаружены человеческие останки. Вероятно, семья. По крайней мере, два взрослых скелета, между ними – детский. Находка интригующая: позы останков, ребенок, связанные руки-ноги, угли в области животов… Ритуальное захоронение? Жертвы болезни? Как шутят бывалые, «археология – наука точная. Как сказали, так и было». Возможно, это было жертвоприношение.
Им было около 5000 лет, некоторые кости размякли, другие были твердыми, но хрупкими. То, что удалось извлечь из земли, отправили на просушку. В тени, на открытом воздухе сохли челюсти, берцовые кости, коленная чашечка, ключица… Очень бережно взрослые смахивали щетками пыль веков с костей, из предосторожности не подпуская нас близко. Днем раньше мы уже отличились, выбросив пакет с землей. Мы решили, что кто-то пошутил, прислав с раскопа землю без находок. Оказалось, в этой земле были следы рыбьей чешуи: ее стоило просеять, просушить, изучить, сделав выводы о рационе наших очень далеких родственников. А мы по своему невежеству чуть не лишили кого-то важной части исследовательской работы. Хорошо, второй мешок не успели ликвидировать.
Костяк вышел очень вовремя. Раскоп к той поре был уже глубокий, постоянно сочилась озерная вода, помпа едва успевала откачивать лишнее.
Через день-другой раскоп закрывали. Машка перестала улыбаться.
Алена РЕНГАЧ, 8б класс,
Московская область, г. Чехов.
Фото автора.
