Главная цель – выжить

В парадной одного из домов исторического центра Петербурга меня уже ждёт человек. Это сгорбившийся седой старик с глубокими морщинами на лице и палочкой в жилистой руке. Он слабо улыбается мне и проводит в свою квартиру с высокими потолками.

Указывает на кухню, ставит на газовую плиту алюминиевый чайник и уходит глубоко в себя. Этот старик – друг моего дедушки, ребёнок блокады. -Это сейчас я уважаемый Громов Владимир Антонович, – наконец начал мужчина. – А в те далекие сороковые я был маленьким Володей… Из уст Владимира Антоновича полился рассказ, насквозь пропитанный слезами людей, придавленных общим великим горем…

Володе Громову из Ленинграда было семь лет. Он мечтал завести собаку, поехать на море и пойти в первый класс. Но все планы мальчика оборвала сначала война, а затем и блокада. Семья Громовых состояла из семи человек: отца, матери, Володи и четырех его братьев и сестёр. Отец Володи, Антон Иванович Громов, был слесарем на автомобильном заводе, а мать мальчика, Елизавета Сергеевна, работала библиотекарем. У Володи было два старших брата и две сестры. Студентам Андрею и Наде было по девятнадцать лет, среднему сыну Громовых Вите исполнилось шестнадцать, младшей дочери Тоне – тринадцать. Вся большая семья Громовых жила скромно, но дружно и весело.

Казалось, так могло быть всегда, но 22 июня 1941 года отец вернулся утром с ночной смены сам не свой. – Война, – только и сказал он, сел в свое старое кресло и невидящим взором уставился на картину на стене, пытаясь осмыслить происходящее. С того самого летнего утра жизнь Громовых изменилась раз и навсегда. На следующий же день отец Володи уходил на фронт. Мать мальчика накануне всю ночь плакала на кухне. Да и сам отец едва держался. – Я вернусь, – с горечью в голосе обещал он детям и жене, стоя на перроне вокзала, однако в его глазах читалась боль.

Старшие братья Володи говорили, что отец, всегда точно предугадывавший исход того или иного дела, будто знал, что ждет его впереди. Вот и сейчас он чувствовал, что видит семью в последний раз. Так и было: с фронта он не вернулся. В феврале сорок второго матери пришла похоронка… Через неделю, 30 июня, на фронт ушел старший брат Володи Андрей. За ним последовала студентка медицинского института Надя. На фронт рвался и Витя, но мать не пустила его. – Я отпустила мужа и двух своих детей на верную смерть, – бледными губами шептала она, – но третьего ребенка в лапы Гитлера я не отдам. Когда встал вопрос об эвакуации, мать постоянно говорила детям, что им лучше уехать. Она же останется ждать мужа и детей…

Володя не понимал, куда он может уехать без мамы. Не согласились эвакуироваться и Витя с Тоней. Так они и остались в Ленинграде. Мама и Витя пошли работать на завод, делать пулемёты для фронта. А Володя пошёл в первый класс. Линейки не было. Да и вообще школы не было: школьное здание забрали под госпиталь, и ребята занимались в бывшей библиотеке. Не успел Володя почувствовать себя первоклассником, как началась блокада. Мать надеялась, что это ненадолго. Все надеялись… Но блокадное кольцо сомкнулось на долгие два с половиной года.

Особо жестокой оказалась зима 41-42 годов. Продовольствия не хватало, тепло буржуйки не могло согреть четверых человек. По улицам ходили не люди – тени. В январе сорок второго Володя перестал ходить в школу: не мог встать. Ничтожной пайки хлеба не хватало семилетнему мальчику. Занемог Володя – и Тоня перестала ходить в школу. Мать и Виктор трудились на заводе, с мальчиком было некому сидеть.