Это было в Кургане. Мама отказалась снимать квартиру или комнату, чтоб отдохнуть немного от душной палаты. Даже несколько ночей сидела на моей коляске, а потом приносила с помощью санитарки кушетку после отбоя и в шесть утра уносила обратно.
Помогала всем круглые сутки и даже тем, кто покурить сам выбирался днём, а ночью стонал от боли и не мог сам сходить в туалет. Однажды утром я зло посмотрел на курильщика. А мама умоляюще поглядела на меня, обняла и тихо-тихо сказала: «Одумайся, сыночек, не злись, не думай, что именно тебе хуже всех.
До ужина ещё два часа. Покатимся до магазина, потом до палатки с овощами и фруктами, если хватит силёнок у нас. Ты сам увидишь, какое изобилие фруктов, и намного дешевле, чем в нашем городе». Около магазина стояла небольшая кучка людей. Когда мы подкатились ближе, я увидел пожилого чисто выбритого мужчину. У него не было ног, наверное, по самые пахи. Он сидел на коляске, играл на гармошке и пел чистым, задушевным голосом многим известную песню, только немного переделанную.
Кто-то вытирал слезу, сочувствуя этому человеку, кто-то брезгливо отворачивался и забегал в отдел магазина, а кто-то равнодушно бросал мелочь в детскую соломенную шляпку, стоящую около коляски, и быстро шагал дальше. Мне очень понравился вариант этой песни, я её легко запомнил. Вот она: «А я нашёл другую. Да, не люблю, но целую. Хохочет, как будто девчонка, а сморщена как печёнка, Сыплет такими деньгами, хоть делай из них оригами. Живу, ни в чём не нуждаюсь, в ванне с шампанским купаюсь. И всё-таки сердце украдкой тоскует по детской кроватке. В кроватке сыночек и дочка. Ты плачешь, мать-одиночка. Всё брошу, приеду, приеду, мы сварим картошку к обеду». У мамы в глазах тоже стояли слёзы сострадания, она положила бумажные деньги в шляпку на асфальте. Певец быстро наклонился и взял шляпку с асфальта, всем поклонился и быстро закатился в магазин. Кто-то присвистнул: «Сейчас водку купит…».
«Нет-нет, — возразил дворник, — он покупает только молоко и хлеб. Дочка в Москве училась, двойню родила, а отец деток сбежал. Вот и живут на одну его пенсию, а ноги он в Чечне потерял на войне. На той неделе его жена от рака умерла. Жутко пристигла нужда милостыню просить». Старушка, видимо, знакомая дворника, попросила: «Сходи, найди его в магазине, дай ему и мою сотню». И ещё человек пять дали по сто рублей уже самому бывшему воину-защитнику чеченского населения. В его пакете действительно были только молоко и хлеб.
Я смотрел на этих простых людей, и как-то сама по себе пришла на ум строчка из мультика о Фунтике: «Всех нужнее и дороже, всех доверчивей и строже в этом мире доброта».
Владимир КУТРУНОВ,
Тюмень
[ratings]
